Застать Пеле врасплох: как взять интервью у Короля футбола

Очерк «Пеле врасплох» — часть авторского учебника по журналистике, написанного Игорем Фесуненко, но оставшегося неизданным. Специально для Men’s Health семья Игоря Сергеевича поделилась уникальным архивом. Promotion

• Настоящая Британия — фотографы и блогеры рассказывают о своих впечатлениях
• Куда поехать на Рождество: 5 лучших точек в Европе
• 6 идеальных новогодних подарков для любителей музыки
• 3 в 1: быстрый завтрак, полезный перекус, легкий десерт
• Путешествуй по Юго-Восточной Азии как местный

28 января Фесуненко исполнилось бы 85 лет. В высшей степени компетентный журналист-международник, он был любим широкой публикой не только за свои появления в «Международной панораме», «Сегодня в мире», программе «Время». Игорь Фесуненко остался тем человеком, который познакомил отечественную публику с бразильским футболом и прежде всего с Пеле, с которым его связывала долгая дружба. К юбилею мэтра петербургское издательство «Гуманитарная академия» переиздают классические книги И.С. Фесуненко «Пеле, Гарринча, футбол…» (1970) и «Чаша Мараканы» (1972). В новое издание этих ставших уже классическими сочинений войдет раздел «Игорь Фесуненко в воспоминаниях современников», где о нем расскажут звезды отечественной журналистики Владимир Познер, Александр Любимов, Виктор Гусев, его коллеги, студенты, у которых он преподавал, друзья детства. Издательство и составители книги И.С. Фесуненко выражают сердечную признательность петербуржцу Ростеславу Степановичу Леонтьеву, чьим попечением будет издана книга.

Несколько месяцев я пытался установить контакт с Пеле во время наездов его команды «Сантос» в Рио. Это напоминало попытки сельского пса Шарика гоняться за автомашинами, проносящимися по автостраде мимо деревни: много лая, много пыли, много визга и ноль результата. Великую команду и ее главную звезду надежно охраняли. Помнится, во время одного из наездов «Сантоса» в Рио строгие секьюрити едва не сбросили меня с лестницы, когда я пытался пробиться на зарезервированный за командой седьмой этаж гостиницы «Плаза».

После нескольких безуспешных попыток пробиться через кольцо охраны, ограждавшей Короля футбола от контактов с внешним миром, я разозлился и отправился в город Сантос в начале той недели, когда одноименная команда, базирующаяся в этом городе, должна была провести на своем поле три матча подряд. То есть я гарантированно знал, что Пеле в ближайшие дни будет находиться именно там.

Начал я «операцию Пеле» с визита в штаб-квартиру клуба «Сантос» — роскошный дворец в колониальном стиле. Ничего не добился: в клубе не было никакого начальства, а сидевшая при входе девица-ресепсионистка не пожелала мне дать никаких координат Короля: ни домашнего адреса, ни адреса загородной базы, на которой, как она мне сообщила, в те дни находилась команда Короля. «Доступ туда, — сказала она сурово, — категорически запрещен всем посторонним. Особенно журналистам!»

Меня выручило обширное досье на Пеле, которое я собирал на протяжении двух последних лет и которое захватил с собой в Сантос. Там, в этом досье, меня ожидала первая удача: упоминание о крахе делового контракта Пеле с одной из местных фирм. Я сообразил, что в этой фирме наверняка должны быть координаты Короля, а поскольку отношения разорваны не без скандала, фирма, скорее всего, не станет капризничать и согласится сообщить мне его адрес. Расчет оправдался, и через полчаса я направился к дому, где жил Пеле. Я знал, что Пеле вместе с командой находится на загородной базе «Сантоса», но я надеялся (наивный!), что сумею уговорить его жену и заполучить координаты этой базы.

Бдительного портье, сидевшего на входе, удалось обмануть простым способом: я заприметил пожилую женщину, бредущую к этому дому с тяжелыми сумками, подскочил к ней, предложил помочь. Дама после секундного колебания согласилась. И, любезно беседуя с ней, я успешно миновал бдительного стража.

Жена Короля поначалу не хотела принимать меня: захлопнула перед носом моим дверь, но я успел вставить ногу между дверью и рамой и неплохо изобразил тяжелую травму. Бедная Розе-Мери растерялась. Вынуждена была пригласить меня, чтобы хотя бы обследовать ногу…

Ну и так далее: слово за слово, отношения наладились, правда, я тут же с сожалением узнал, что никаких данных у нее об адресе спортбазы или ее телефонах нет: клуб их тщательно засекретил даже от семей футболистов.

– Черт возьми! — выругался я. — А если у вас, не дай, конечно, бог, случится какое-то несчастье: пожар, болезнь или что-то еще?

– Да, вот у нас действительно заболела дочка — Кели-Кристина, но сейчас она уже поправилась. Видите, какая прелесть?

В комнату вползла дочь Короля — очаровательное существо лет четырех с громадной куклой в руках. Я осторожно погладил ее по голове.

– Так вот, если случается какое-то несчастье, — продолжила Розе-Мери, — мы звоним в клуб, а они сообщают ему и вместе с ним решают, что нужно сделать, чтобы помочь нам. То ли он позвонит сам, то ли даже его отпустят с тренировки, и он приедет.

Да, Розе-Мери не могла нам помочь, но она вспомнила, что туда, на базу, должен был поехать сегодня футболист Зито. И она позвонила его жене и выяснила, что он только что отправился туда, на базу, но по дороге заедет в клуб.

Я поблагодарил, помчался в клуб (Розе-Мери крикнула мне вдогонку, что если я и в самом деле доберусь до ее супруга, то обязательно должен сказать ему, что Кели-Кристина пошла на поправку, пускай он не волнуется). И успел там перехватить Зито. Точнее: я сначала пробился к одному из директоров клуба — Сиро Косте и нажал на него, заставив дать Зито команду, чтобы он взял меня с собой. Это стоило мне значительных усилий и небольшого вранья: я сказал Сиро Косте, что у меня личное (сугубо личное!) поручение к Пеле от его жены, у которой я только что был в гостях. Правда, поначалу Сиро Коста отказывался в это поверить, но я назвал ему точный адрес Короля и его домашний телефон и смотрел на него такими голубыми глазами, что заподозрить меня в нечестности было просто невозможно… Опасаясь испортить отношения с Пеле, Сиро Коста разрешил мне поехать с Зито на базу, куда был категорически запрещен доступ всем журналистам, даже местным.

Там я и увидел Пеле. Дело шло к вечеру, тренировка только что закончилась, усталые футболисты получили час отдыха, после которого их ждал ужин. И мне нужно было «уговорить» Короля на хотя бы короткое интервью.

Помню, я подстерег его на выходе из душевой. Он пошел в клубную казарму по гаревой дорожке, а я крикнул ему: «Привет, Пеле! Как дела?» Он откликнулся, как воспитанный человек: «Привет! Привет! У меня все в порядке». И пошел себе дальше.

Я пристроился сзади и крикнул ему в спину, что Розе-Мери просила сообщить, что Кели-Кристина поправляется. У нее уже нормальная температура. Вчера было 39, а сегодня уже 36 градусов. И вообще, Кели — очаровательный ребенок.

Пеле, никак не ожидавший услышать от какого-то странного незнакомого субъекта такую сугубо фамильную информацию, резко затормозил и, изумленный, обернулся. Я лихорадочно продолжил скороговорку, сообщая, что дочь его прекрасно выглядит, а Розе-Мери пекла сегодня шикарную пиццу.

Король изумленно смотрел на меня. А я ковал железо, пока оно горячо. И сказал, что, конечно, извиняюсь за то, что общался с его супругой в его доме без его предварительного согласия, но у меня не было выбора: никто в клубе не желал мне помочь и не давал координат этой базы «Сантоса». И я, нервно хихикая, сослался на императоров Древнего Рима: вестника, принесшего дурные новости, они велели немедленно казнить, а тех, кто принес новости добрые, — награждали. Вот, мол, и я заслуживаю за добрую весть о здоровье его дочери хотя бы маленькой награды: коротенькой, на пару минут, беседы. Два-три вопроса. И всё!

Пеле смотрел на меня в упор. Несмотря на его мягкий и покладистый характер, я не увидел на его лице никакого желания беседовать со мной. И я не был склонен его осуждать за это: после целого дня интенсивной тренировки он имел право расслабиться и отдохнуть…

Но мне удалось расколоть этот айсберг сомнения и недоверия. Он согласился побеседовать со мной. Сказал:

– Ладно, так и быть: три вопроса и пять минут времени на все.

Разумеется, я согласился, изобразив на физиономии горячий восторг. Мы с Королем футбола присели на ближайшую скамейку, я достал диктофон, задал первый вопрос, а потом…

А потом мы беседовали больше часа! Мало того, мы не просто беседовали: я уговорил его даже сбегать в общежитие, взять гитару и напеть мне несколько его собственных песенок!

Да, именно так!.. Готовясь ко встрече с ним, я разыскал несколько его ближайших друзей, пообщался с ними, и от одного из них узнал, что он сочиняет песенки и сам их поет под гитару, но эту свою «слабость» он тщательно скрывает ото всех знакомых и друзей, не говоря уже о журналистах. Он опасался, что его скромный дар сочинителя бардовских песен начнут сравнивать с его артистическим футбольным мастерством и…

Почему? Каким образом я вскрыл этот неприступный ларец? Как получилось, что обещанные мне пять минут превратились более чем в час? Вот это — самый главный вопрос, и об этом я каждый год рассказываю всем студентам. Потому что искусство (употреблю именно это слово!) беседы с человеком, у которого вы берете интервью, — это едва ли не самая трудная проблема профессиональной журналистики.

Здесь я позволю себе небольшое отступление. Коснусь именно этой, по-моему, самой важной (и сложной) проблемы организации и проведения интервью…

Боже, какая у меня в предыдущей фразе получилась кондовая, казенная формула: «проблемы организации и проведения интервью»! Четыре существительных подряд! Ребята, кто меня сейчас читает, извините и постарайтесь никогда не пользоваться таким сухим, казенным языком!

Так вот… Когда вы решили взять у какого-то человека интервью, вы постепенно приступаете к решению сразу нескольких последовательных задач: во-первых, вы должны уговорить этого человека, чтобы он согласился дать вам интервью. Если вы представляете известную газету типа «Комсомолки», или федеральный телеканал, или солидную радиостанцию вроде «Эха Москвы» или «Коммерсанта», это облегчает задачу. Если же вы молодой, никому еще не известный журналист и представляете скромную провинциальную газету, задача усложняется. И маститый ньюсмейкер калибра Олега Табакова, Аллы Пугачевой или Сергея Шойгу, скорее всего, не бросится в ваши объятия.

Впрочем, предположим, вам удалось уговорить вашего гостя на беседу, вы с ним встретились в условленном месте в обговоренный час. Вы начинаете беседу, и тут перед вами встает главная и зачастую очень сложная задача: завоевать доверие гостя. Стимулировать его на долгую, по возможности задушевную и откровенную беседу. И чем более знаменит и известен остальному миру ваш собеседник, тем труднее эта задача: вы должны (нет, вы обязаны!) заставить его рассказать вам о чем-то таком, о чем он еще ни разу не говорил в сотнях или тысячах своих предыдущих интервью, которые он давал другим журналистам. Это — сверхзадача, это — самое главное и самое трудное в искусстве интервью.

Как этого добиться? Давайте в поисках ответа на этот вопрос попытаемся в качестве примера вместе с вами проанализировать все обстоятельства, все особенности моего интервью с Пеле.

Во-первых, на Пеле оказал определенное впечатление сам по себе факт, что какой-то никому не знакомый парень из далекой, «покрытой снегами и льдами» России (как искренне верили в те времена большинство бразильцев) добрался до этой тренировочной базы, куда категорически не пускают даже местных журналистов. Мало того, он (то есть я) раздобыл его адрес, побывал у него дома, побеседовал с женой и тем самым продемонстрировал определенную свою «пробивную» силу.

Во-вторых, я покорил его своим знанием бразильского футбола и, в первую очередь, биографии самого Короля. Помнится, первый мой вопрос прозвучал так:

– Пеле, я прекрасно помню, что свой первый гол в профессиональном футболе ты забил в ворота вратаря Залуара в матче с «Коринтиансом» из Санто-Андре 7 сентября 1956 года. Но почему в список твоих голов не включены еще четыре гола, которые ты забил, играя за «Сантос», до этой даты?

Король долго размышлял, удивленно глядя на меня, а потом вспомнил:

– Ах, да… Эти голы были и вправду забиты, но «Сантос» тогда еще не подписал со мной контракт. Я проходил период, так сказать, «обкатки». Поэтому эти голы не вошли в мой официальный перечень.

Потом я вспомнил некоторые его голы, которые он сам уже забыл. Расспрашивал о его знаменитой «жогаде» на «Маракане» в матче против «Флуминенсе», за которую он был удостоен мемориальной доски на этом стадионе. (Он получил мяч от вратаря у своих ворот, прошел с ним через все поле, обыгрывая одного за другим почти всех соперников, дошел до ворот «Флу», обыграл вратаря и забил мяч в пустые ворота.)

В перечислении последовательности его действий в этой атаке мы оба слегка запутались и не смогли точно вспомнить, кто были пятым и шестым «триколорес», обыгранными в ходе этой феерической операции. Его восхитила эта «эрудиция», проявленная каким-то парнем, приехавшим из далекой, совсем не футбольной страны, как он считал. (Впрочем, и сейчас тоже Россию вряд ли специалисты могут отнести к числу очень уж «футбольных» стран, скажем так.)

И особенно сильно впечатлила Пеле моя просьба ответить в мой диктофон на письмо одного из отечественных болельщиков, некоего Бурзева из Харькова, которое я ему прочитал. Письмо это было послано в Бразилию после поражения сборной этой страны на чемпионате мира 1966 года в Англии, но до команды бразильской и тем более до Короля не дошло, а было напечатано в газете «Жорнал до Бразил». Наш паренек пытался приободрить бразильцев после драматического провала на том несчастливом для них турнире. Он писал: «Пеле и его товарищи по команде не должны терять веру в свои силы. Они должны помнить, что, несмотря на поражение в Англии, они продолжают оставаться в глазах тех, кто понимает и ценит настоящий футбол, единственными и неподражаемыми чемпионами мира… Подлинные спортсмены должны держать головы высоко поднятыми и не забывать древней мудрости: «Сквозь тернии к звездам!» Мы, советские болельщики, называем Вас, Пеле, «Паганини кожаного мяча». И можете поверить, мы понимаем красоту футбола, любим его и не станем расточать похвалы попусту…»

Тут Пеле прямо-таки расчувствовался. У него даже глаза повлажнели. Впрочем, как я заметил впоследствии, наблюдая за Королем не один десяток лет, он вообще склонен к сентиментальности и весьма легко пускает слезу по любому поводу. А иногда и без должного повода…

Источник